– Да, да… конечно.

Моторчик в инвалидном кресле снова запищал, и в этот раз Дофр направился к большому куску материи черного цвета, которая закрывала окно в глубине лаборатории. Справа от окна на полочке лежала коробка с патронами.

– Помните, я говорил вам об особенной обстановке, Давид? О месте, которое даст пищу вашему воображению. В котором вы по-настоящему проявите свои способности… Подойдите, прошу вас…

Давид почувствовал в руке вспотевшую ладошку Кэти. Клара вернулась обратно в коридор, воспользовавшись тем, что родители перестали за ней следить.

– Я… помню, – ответил Давид и приблизился к окну. Кэти не отставала ни на шаг.

– Что он еще придумал? – шепнула она мужу на ухо. – Ты знал про лабораторию?

Давид незаметно покачал головой.

Дофр схватился за черную материю.

– По правде говоря, вы находитесь не совсем в шале, – доверительно сказал он.

– То есть?

– Разрешите представить вам «Toten Bauernhof»… «Ферму тел»…[7]

Он резко сдернул ткань.

Давид скривился от отвращения.

К горлу Кэти подступила тошнота.

Внизу под елями в последних лучах заходящего солнца…

Кэти никогда не видела более ужасного зрелища.

Комната заходила ходуном. Кэти едва успела добежать до ванной. Ее вытошнило желчью.

Давид остался в лаборатории. Он сверлил Дофра взглядом. И не выдержал:

– Господи! Что это за игры? Вы… Вы совсем больной?

– Наука, – ответил Дофр. – Только наука. Природа сама создала эти ужасы. Природа, не человек…

Снаружи солнце золотило шесть свиных туш, подвешенных за задние ноги в двух метрах над землей, в разной степени разложения. Некоторые только-только начинали гнить. От других остались одни ошметки, кожу пробили собственные кости. Туши были облеплены белыми личинками и червями.

Висячее кладбище.

Кэти вернулась в комнату. Она была мертвенно-бледна.

– Но… зачем все это? Вы… вы отвратительны!

Дофр чуть съежился в кресле.

Кэти вцепилась мужу в рукав, лицо ее исказила гримаса.

– Мы… Мы уезжаем! Прямо сейчас! Как… Как можно…

– Мне искренне жаль, – сказал Дофр. – Я не предполагал, что это так на вас подействует. Речь идет исключительно о научной программе, целью которой – единственной целью – является спасение жизней… Человеческих жизней…

– Какая разница! – подал голос Давид. – Вам следовало предупредить нас! Такое зрелище не каждый выдержит! Понимаете?

Дофр попытался приладить назад материю, но ему не удалось. Тогда он бросил ее на пол.

– Но ни вашей супруге, ни вашей дочери смотреть на это зрелище не придется! Туши видно только из лаборатории, из моей комнаты и еще из одной – пустующей, которая находится рядом. Я просто хотел поставить вас в известность, вот и все!

Он посмотрел на Кэти:

– Признаюсь, я опасался, что вы откажетесь приехать из-за этой мелочи… Но… прошу прощения…

– Мелочи! Как же!

Давид попытался обнять Кэти, чтобы немного успокоить, но та его оттолкнула и, вне себя, выскочила в коридор.

– Клара! Клара!

Давид обернулся к старику:

– Объяснитесь! Ничего не понимаю!

– Энтомологи-криминалисты, Давид! Восемь последовательных групп насекомых, которые сменяют друг друга на трупах животных в зависимости от степени разложения плоти. Влияние температуры, влажности, окружающей флоры на скорость гниения! Уникальная возможность научиться с потрясающей точностью определять день и час смерти!

– Я все это знаю! Но я не думал, что… что подобные опыты ставят на свиньях! Что их вот так оставляют висеть!

– Как вы верно заметили – это всего лишь свиньи! Вы знаете, что так же делают в штате Теннесси. Только там… там используют тела людей, которые завещали себя науке… Их оставляют на волю времени, жары и червей… Они десятками лежат на деревянных досках на ферме, очень похожей на эту… Скажем так, в нашем случае все менее драматично… Но не менее интересно…

Дофр приблизился и схватил Давида за локоть:

– Мне нужен ваш текст, Давид. Придумайте для меня историю… Не уезжайте… Это место вас точно вдохновит! Скажите, что я в вас не ошибся, когда доверился вам! Скажите, Давид!

Сейчас старик казался сломленным. В чистейшем костюме, обезноженный, с протезом в перчатке вместо правой руки, который еще больше подчеркивал его беспомощность, он почти вызывал жалость.

Давид еще раз посмотрел в окно. Энтомологи… Спасение жизней… Вдохновляющая обстановка… Дофр думал, что все делает правильно…

– Кэти будет сложно убедить, – пробормотал он.

– Знаю, знаю! Но я уверен, она поймет! К тому же вы не сможете уехать прямо сейчас. Снег, ночь. Дороги, скорее всего, скользкие, надо быть сумасшедшим, чтобы куда-то ехать! Попробуйте… убедить ее, прошу вас… Подумайте о деньгах…

Давид услышал резкие голоса, доносившееся из гостиной. Женские голоса. Говорили на повышенных тонах…

– Постараюсь, – ответил он. – Но прошу вас, больше никаких сюрпризов. Думаю, Кэти больше не вынесет…

«Ферма тел». Кэти вздрагивала уже от одного названия. В одиночестве она стояла у окна выделенной им комнаты и куталась в свитер. После ужина под предлогом усталости она быстро поднялась к себе, надеясь, что Давид последует за ней. Она ждала его уже час.

Лес погрузился в непроглядную темноту. Кэти нервно потерла руки. Электрическая батарея еле-еле обогревала комнату, а эта Аделина принесла на ночь мало дров. Естественно, никто не осмелился пойти к поленнице за фермой. Рыси – ночные хищники… Шварцвальд не просто так получил свое название…

Она убедила себя, что, решив остаться, сделала верный выбор. Ехать назад сейчас, по такой погоде и в такой темноте, было бы настоящим самоубийством. И потом – разбить мечту мужа только из-за этих насекомых… В конце концов, Давид прав. То, что шале находилось далеко от любого жилья, за многие-многие километры, можно было объяснить этими самыми свиньями. Надо просто о них забыть. Хотя это и не просто…

– Наконец-то, – сказала она Давиду, когда тот переступил порог.